«А соловьи всё так же поют, напоминая нам о том солдате, о любви, о доме, о Родине...»

Подведены итоги конкурса сказок и рассказов «Живой символ заповедника», приуроченного к 90-летию Центрально-Черноземного, Сихотэ-Алинского, Хопёрского и Окского государственных природных заповедников.

На конкурс поступило 118 работ, предоставленных авторами всех возрастов – от дошкольников до взрослых из самых разных регионов России. Истории были посвящены живым символам заповедников-юбиляров – восточному «курскому» соловью, амурскому тигру, русской выхухоли и черному аисту и затрагивали темы сохранения дикой природы и любви к животным.

Андрей Толстых из города Губкина занял первое место в номинации «Взрослые – рассказ» с рассказом «Курский соловей». Публикуем его.

Курский соловей

Жизнь сложилась так, что уже много лет я работаю в заповеднике. И большинство наших участков когда-то давно входили в состав Центрально-Черноземного природного заповедника, где в давние-давние времена и начиналось мое заповедное поприще. А наш район когда-то входил в состав Курской области, а еще ранее и Курской губернии. Поэтому соловьи у нас исключительно и по праву курские!

Участок Лысые Горы относительно молодой, чуть больше 30 лет как он стал заповедным. Площадь его невелика, но есть в нём и нагорная дубрава, и искусственные посадки сосны и березы, и меловые обнажения, и открытые остепнённые участки, и гордость наша – растительные сообщества сниженных альп. А вдоль северной границы протекает ручей Безымянный.

В годы войны Лысые Горы, оставались горами, но безлесно-лысыми. Только на верху по границе с полем была нагорная дубрава, а вдоль ручья местами заросли ивняка. Не зря, непросто так написана песня: соловьи-соловьи, не тревожьте солдат! Песня очень сильная и глубокая, кто понимает. Через участок проходили две линии окопов, а в дубраве укрывались блиндажи, землянки и палатки, следы от которых хорошо заметны до сих пор. Весной и летом 1943 года тут стояли войска 5-й гвардейской армии генерала Жадова, входящей в состав резервного Степного фронта.

Но причем же тут соловьи? С холмов открывается красивый вид на запад, на уходящую вдаль равнину. Вечерами заходящее солнце наполняло пространство красотой и грустью. А в пойме ручья в эту пору в ивовых кустах все звенело от соловьёв. Как и сейчас. Я часто хожу на эти холмы, людей сюда привожу. Работа такая. Рассказываю и показываю…

И много лет задаюсь вопросом: а о чём думал солдат, находясь в боевом охранении или вечером запивая чаем серый солдатский сухарь и глядя на закат, слушая соловьёв? Что он чувствовал? Что внутри у него было? Хотя вопросы эти риторические, но я знаю на них ответы. Только сказать не могу. Потому что слов таких нет.

Десятки лет прошло… Давно наверно нет уже тех солдат, которые слушали на этих буграх соловьёв. И от окопов уже почти ничего… Сосенки молоденькие на них уже подрастают. Но только соловьи всё так же поют. Напоминая нам о том солдате, о любви, о доме, о Родине.

Другая соловьиная история из тех же мест… Года три назад довелось мне сопровождать одного фотографа, приезжавшего к нам в Лысые Горы. Днём мы исходили всё вдоль и поперёк, а вечером, уже практически по темноте, шли по дороге вдоль леса. Был май, и лес звенел от пения соловьёв. Дядька был сибиряк. По его словам, соловьёв он никогда не слышал, и их пение привело его, здоровенного и сурового мужика, в восторг.

Подойдя поближе к кусту, на котором распинался певец, дядька с детским таким радостным удивлением никак не мог поверить, что поёт только одна птица. А соловей заливался вовсю. Это был очень умелый и опытный певец. Трели его звучали смело и мощно, переливаясь многими коленами и голосами. Человек замер от восторга, разволновался, потом схватился за телефон и записал соловьиную песню.

Немного успокоившись, стал расспрашивать меня про соловьёв, особенно уточняя, а что же значит слово «колено». И никак не мог понять, почему я спокоен и не восторгаюсь, как он…

Потом он позвонил в далёкий Красноярск своей жене, поставил ей запись, и с тем же радостным восторгом поделился с ней восхищением от многоколенной песни. И у него вырвалось:

«Как??? Ты же музыкальный работник! И не знаешь, что такое колено! Колено это…», – и рассказал ей всё то, что я ему только что поведал.

А после у меня дома за ужином, с такой же радостью, как о великом чуде, рассказал уже моей жене, как поют соловьи, что такое колено и как прекрасна их песня. Моя барышня заулыбалась, открыла окно, которое выходило в пойму ручья, протекавшего совсем недалеко от нашего дома. И там внизу ивовые и черёмуховые кусты дрожали от пения многочисленных соловьёв…