«Отец бы мной гордился…» Воспоминания губкинца Александра Масленникова

Мой отец, Михаил Яковлевич Масленников, мне помнится крепким, сильным по физическому развитию и неунывающим по характеру. Он работал молотобойцем в кузнице колхоза «Молодёжный». Стояла кузница недалеко от нашей хаты: огород кончался, и вот она – кузница. Я слышал удары молота и гордился тем, что мой отец нужный селу работник. Постоянно кузница выручала. И не только из «Молодежного» в кузницу обращались. Моя малая родина – село Беломестное в Новооскольском районе, немалое по размеру. 1200 дворов в нем числилось на начало Великой Отечественной войны. В селе пять колхозов было. Да и лично кому помочь отец был готов всегда. Плотничать он тоже умел. Потому и обращались земляки с просьбами поучаствовать в строительстве и ремонтах жилья или хозяйственных построек.

Отец основательно подходил ко всему, за что бы ни взялся. Скажем, женился, и позаботился, чтобы его жена сразу полноправной хозяйкой стала, которой бы не приходилось делить место у печки. Снял жильё для семьи. Но в квартирантах ходил недолго. Заработал, хату приобрел. Пусть столбянку и тесноватую. Это не смущало на первых порах. Собирался потом срубить большой дом, где детворе можно будет разгуляться. Иметь большую семью, много детей было его желанием. Но получилось все не так. Когда началась война, я был у него один. В первые дни войны по селу прошла мобилизация. Получил повестку и отец. Дальше – сборный пункт и эшелон, увозивший на фронт. Сложил он голову под Смоленском. Мама моя, Анна Афанасьевна Масленникова, в 25 лет осталась вдовой, больше замуж не выходила. Работала то дояркой, то свинаркой, а при необходимости и конюхом. В 1946 году ее безотказный труд был отмечен правительственной наградой – медалью «За трудовую доблесть». Сельхозартель (в 1950 году все пять колхозов нашего села объединились в крупное хозяйство – колхоз имени Жданова) присвоила звание «Почетная колхозница».

После освобождения наших мест от оккупации и после войны уже всем в колхозе, включая детей, приходилось работать много и тяжело. Разрушения были страшными. По официальным данным, разорили оккупанты производства по переработке сельскохозяйственного сырья, выпуску кирпича. Элеватор сильно пострадал. Хозяйства по району потеряли больше 8 тысяч лошадей, свыше 7 тысяч коров и 24 тысяч голов овец и коз, около 6 тысяч свиней. Голодно приходилось. Трудностей – через край. Но со дня освобождения района, 29 января 1943 года, мы возвращались к жизни после оккупации. 

Пришла весна, а с нею – сев. Незабываемая картина! Проводили весенний сев в 1943 году женщины, дети и старики. Пахали в том числе и на коровах. Я сам кнутом подгонял корову, которую вел паренек постарше. Потом с матерью возил зерно на приемный пункт, что в районном центре. В одну сторону – 12 километров. Еще шестилетнему, мне доверяли воз­ить колхозниц до места работы. Позже, когда учился в семилетней школе, обязательно все летние каникулы работал в колхозе. По окончании семи классов был уже оформлен как колхозник. До средней школы добираться далеко, а оплачивать угол на месте не по карману было. В дальнейшем военкомат повлиял на мою судьбу – направил призывника в Старооскольский автомотоклуб. Там меня учили на водителя. И в 1956 году я пошел в армию, имея права шофера.

Два года я служил на территории Брянской области, а завершающий год – в ГДР. От командиров замечаний не имел, боевую квалификацию повышал с желанием. Вместе со мной служили два моих земляка – Сушков Николай и Пустохин Виктор. Находились мы в стране, откуда враг пришел в нашу страну, но лично я не припомню каких‑либо провокаций в отношении наших военнослужащих. В ГДР идеи нацизма после войны были признаны трагической ошибкой. Значит, мой отец, его однополчане и все, кто сражался против фашизма, погиби и ради этого – чтобы сознание людей очистилось от коричневой чумы.

…Вот уж который год о своем отце я вспоминаю с особенной остротой 9 мая и 22 июня. На девятом десятке лет, глядя на фотокарточку, где он молодой, веселый, я говорю ему: «Спасибо тебе, отец, спасибо твоим боевым товарищам за мир, который вы обеспечили». 

Я отца, считаю, не подвел. После увольнения в запас мы с Сушковым и Пустохиным махнули на КМА. 10 декабря 1959 года в Лебединское автохозяйство нас приняли на работу водителями самосвалов, участвовали в строительстве карьера на Лебединском месторождении. Через шестнадцать дней – первый взрыв по руде в карьере. Оказались мы и среди тех, кто первую богатую руду из карьера доставлял на ДСФ (дробильно-сортировочную фабрику). При съемках «Большой руды» в 1963 году мне довелось общаться со съемочной группой, известным артистом Евгением Урбанским.

От начинающего водителя КрАЗа я прошел трудовой путь до должности начальника автоколонны в большом автохозяйстве Минчермета. 

Отец бы мною гордился. А мне, бывало, очень не хватало отцовского совета и поддержки, его тепла. И потому, должно быть, когда говорю о своем отце со своими детьми и внуками, чувствую, как порой подступает к глазам слеза. Будь навеки проклята война!