Губкинские поисковики вернули на родину прах героя

Неправдоподобно маленький гробик помещается на двух школьных стульях. На нём – ржавая солдатская каска и рамка. Под стеклом – имя и даты: Балабанов Фома Васильевич, 1910–1941.

«Вот ты и прибыл домой, солдат, – шепчет мужчина. – Теперь уже насовсем».

26 октября в прохоровском селе Петровка с воинскими почестями перезахоранивали останки уроженца этих мест. 31-летний Фома Васильевич – солдат 309 стрелковой дивизии пал в бою на Смоленщине в сентябре 41-го. Наверное, в первом же своём бою.

«Похоронки не было. Бабушке Ульяне пришло сообщение, что муж пропал без вести. Мы не пытались искать: сколько таких – разве всех найдёшь… Даже фотокарточки не осталось. Да и кто до войны в деревнях фотографировался? …Бабушка так и не вышла замуж, – невысокий, худощавый мужчина, кажется, не знает, что и сказать журналистам. Радоваться, что дед нашёлся? Так какая радость на похоронах… Плакать? Но его уж сколько лет погибшим считали: давно все слёзы по нём выплакали.»

«Так жаль, что не застала прадеда живым, а он не увидел нас! – Люба Балабанова, правнучка Фомы Васильевича держит в руках красную коробку. В ней – вещи солдата. Хотя какие там вещи – котелок один и медаль «Шагнувшим в бессмертие». По котелку и «вычислили» Балабанова.»

«Надпись на дне котелка еле читается, но фамилию всё же сложили. На удивление быстро установили, где служил. И что уж совсем невероятно, в считанные дни нашли близких бойца. А ведь на это часто уходят месяцы и годы, – поясняет инструктор по патриотической работе комбината КМАруда и руководитель губкинского клуба «За Родину!» Александр Юдин.

Губкинские поисковики этим августом работали на Вахте памяти на Смоленщине бок о бок с поисковым отрядом «Гвардия» из райцентра Глинки. И хотя останки подняли глинковцы, прах на родину привезли земляки, губкинцы.

У Руслана Дубровина с войной свои счёты: у одной бабушки от бомбёжки погибли дети, другую угнали в Германию, оба деда воевали. Причём одному, Марку Иголкину, уроженцу Тёплого Колодезя, снесло челюсть, и он потерял память. Спасла его бабушка, Мария Сергеевна. А другой дед, сибиряк, гвардии старший лейтенант Пётр Дубровин, считался погибшим. Его фамилия выбита на надгробии тем, кто пал, освобождая Венгрию.

«И Марк Романович, и Пётр Викторович дожили до 90 лет. Но о войне рассказывали скупо и неохотно,» – говорит Руслан.

Начинается митинг и все разговоры стихают. В почётном карауле застыли юные поисковики. Строгие, старающиеся даже не моргать. Но когда гроб опускают в могилу и падают первые комья земли, когда гремят прощальные выстрелы, не выдержав, начинают плакать девочки. Делая вид, что в глаза что‑то попало, вытирают слезы мальчишки.

«Их 11 500 бойцов 309 стрелковой дивизии, из окружения вышло только 180 человек. Остальные погибли в Вяземском котле, – зло бросает Юдин. – 11 тысяч наших ребят полегло! Одиннадцать тысяч!!! И многие, так и остались в полях.»

…Балабанов Фома Васильевич лежит рядом с другим дедом Александра Балабанова, – Михаилом Кузубовым. Михаил Ефимович прошёл всю войну, воевал на Курской дуге, освобождал Воронеж и ушёл из жизни в 1996 году.

«Он никогда не рассказывал о войне. Только, что было очень страшно», – оглянувшись на могилы дедов, Александр Иванович уходит. Поминать обоих.