Живут во мне воспоминания… Что не могут забыть «дети войны»Новость

Клавдия Ивановна Сидоренко (Мальцева) родилась 18 декабря 1933 года. Она относится к детям войны, пережившим потерю близких, голод, холод, разруху. Воспоминания о военных годах не отпускают, она решила поделиться ими, чтобы молодые люди понимали, насколько важно беречь мир, любить свою Родину и защищать ее, если возникнет такая необходимость.

Когда началась война, мне было 7,5 лет. Жила моя семья в Курской области: поселок Шлях Ястребовского района. Было там всего 40 хат, располагались они вдоль дороги, соединяющей Курск – Тим – Старый Оскол. Летом 1942 г. немцы и двигались по этому шляху от Тима на Евфросимовку – Старый Оскол – Воронеж. Шли непрерывно в течение нескольких недель: танки, орудия, машины, конница, пехота.

Всех жителей поселка выгнали из хат, согнали в одно место, и там мы сидели дни и ночи. Солдаты – это были немцы, мадьяры (венгры), финны, итальянцы – нас за людей не считали. Нужно им было в туалет сходить, они это делали около нас и заставляли все убирать. Мы очень голодали, т. к. все, что можно было съесть, оккупанты забрали. 
Потом этот поток прекратился, осталась команда, которая назначила старосту, полицаев. Очень запомнился случай 7 ноября. Староста и полицаи поймали красноармейцев. Закрыли их в школе. Наши матери пошли просить старосту отпустить солдат, и мы тоже побежали с ними по глубокому снегу. В тот ноябрь так много было снега… Староста не отпустил красноармейцев, передал их немцам. 

Зимой 1943 г. после сталинградского сражения немцы начали отступать. Направились они опять по тому же пути. Жители поселка решили так: от каждой хаты остается один человек, остальные отправляются в село Нижняя Дорожня, где летом немцев не было. Оно находлось между Ястребовкой и Шляхом. Пришли мы туда, попрятали нас жители в погреба, землянки. И оказались мы в ловушке. Немцы не смогли из‑за заметенной снегом дороги проехать на Евфросимовку, потому направились на Ястребовку. И начался бой.

Наши наступали от Ястребовки, а немцы на Ястребовку через Нижнюю Дорожню. Бой был всю ночь. Утром стихло, и мы решили идти домой, целой колонной. Много было потерь среди наших жителей. В моих глазах всегда будет то, что я видела. Везут женщину на телеге, раненную в бедро. Рана открыта, бинтовать нечем… 

Пришли мы в свое село. Все, что можно сжечь, немцы сожгли. Пошли каждый к своей хате, мы тоже. Зашли, видим – в сенцах целый угол занят солдатами. Они лежат и не двигаются. Оказалось – итальянцы. Немцы их не пускали в хаты, и они замерзли все. В свою хату мы не пошли, т. к. не было в ней ни дверей, ни окон – все разбито, выломано, сожжено. Нас приютил в погребе старик-сосед. Ночь мы там и пережили. Утром пришли наши. Немцев, которые остались живы, взяли в плен.

Выбрались мы из погреба. Старик-хозяин пошел в хату, и я за ним. Старик и наш солдат открывают дверь, на пороге стоит немец, поднимает руки вверх. Солдат штыком его в грудь. Немец упал на стену, и кровь его из раны бьет струей… Это забыть невозможно. 

Мне очень тяжело вспоминать это военное время. Я не могу без слёз об этом говорить. Холод, голод, кровь сопровождали моё детство.